ВКуСные разговоры с ЛисоБорьем!

Часть первая — Заглавная....

- Как французы полюбили русских, русские французов, а все вместе они полюбили WCS;
- Как и зачем партнерше убивать оленя;
- Что важнее техника или взаимодействие.
Об этом и многом другом мы ВКуСно поговорили с одними из самых востребованных преподавателей по WCS: Борисом Боренко и Ириной Авдеевой (Лисичкой, прим. автора).

— Боря, если я не ошибаюсь, до того как прийти в WCS ты занимался восточными единоборствами и даже чечеткой увлекался. А как ты попал в танцы?

Боря: Банально и просто. Коллега, которой нужен был партнер на танцы, позвала:
— А пойдем?
— А пойдем!
Она привела меня на хастл. Вест Коста у нас тогда еще не было. Я понял, что мне в принципе нравится танцевать с красивыми женщинами под ритмичную музыку, но то, чему меня учили в начале, было, конечно, здорово, но не очень логично. А потом эти же преподаватели, Аня Кондакова и Керим Кулмакеев, начали преподавать Вест Кост, за что им большое спасибо.
Они нам сказали честно: «Мы тут попробовали новый танцевальный стиль — нам нравится. Давайте попробуем вместе с вами в группе». Аня показала мне видео с Джордоном и Таней. Это была рутина «How to save a life». Я загорелся. Мне так понравилась эта рутина, это было так красиво, и я понял, что вот ЭТО хочу попробовать.
Прозанимавшись буквально пару месяцев я увидел случайно в фейсбуке, что Катя Авласевич едет на какой-то ивент. У меня была открыта виза — а почему бы не поехать на ивент во Францию?! Я купил себе билет на самолет и уехал. Никого не зная, никого не предупреждая. Естественно, я не знал, что на ивенты нужно регистрироваться. :)
Я приперся на ивент: «Здравствуйте, я — мальчик из России».
Они сказали: «Клево. А чё те надо?».
Я: «Хочу на третий уровень, самый высокий».
Они сказали: «Извини, на третьем все занято, иди на первый!»
Я: «Ладно, пойду на первый».
Тут появилась Катя Авласевич и сказала: «Да он ничего танцует, нормально».
Короче, меня тогда взяли на ивент, назывался он «Westie meeting 2009». И там я впервые увидел, насколько Вест Кост многогранен, насколько много народу его танцует и меня, прям, зацепило. После этого я начал тренироваться. С Аней Кондаковой поставили рутину. Запустили в первый раз «Westie disco» — дискотеку, которая была в Москве. Потом с Аней мы разошлись, зато сошлись с Лисичкой, и с тех пор лучшей партнерши для меня нет.

— А как Вы сошлись с Лисичкой?

Боря: В какой-то момент мы поняли, что нам очень хочется сделать рутину, но у каждого в своих текущих парах что-то не складывалось. У Иры — с Женей, у меня — с Аней.
Списались с Лисичкой, сказали:
— А давай попробуем?
— А давай…
Пока мы ставили рутину — поняли, что нам очень комфортно работать друг с другом, что мы друг друга понимаем, не спорим особо, не ругаемся. Через год поехали во Францию. Это был первый «French Open WCS». Заняли второе место в рутинах. Мы были довольны результатом. В России все только-только начиналось, и это было очень здорово.

— Ира, а как ты попала в танцы, с чего началась твоя история в WCS?

Ира: Меня родители отдали в бальные танцы. Я очень любила танцевать, но партнеры постоянно менялись. Тренер на нас не обращал особо внимания. Чтобы перейти в следующий класс, нужно было много денег. И нужен был новый партнер, потому что мой снова исчез. С мальчиками тогда была беда. Мальчики в 10–11 лет не хотели танцевать…

Боря: Ты ценишь меня? Сколько я с тобой лет…

Ирина: Я тебя перебивала?

Боря: Да.

Ирина: Нееет… (смеется) Партнер исчез, денег не было…

Боря: «Партнер исчез, денег не было…(делает вид, что плачет)

Ирина: Продолжай…

Боря: Лисичка сказала: «Хватит парных танцев, пойду в сольные…»

Ирина: Не так все было (улыбается). Когда родители забрали меня из бальных танцев, несколько лет не танцевала. Но тело требовало — нашла сольные. Пробовала одно, другое.
Как и Борю, на танцы — хастл — повела коллега. Я пришла на вечеринку,
поняла что да, это то, что я хочу и…. не пошла заниматься. Пошла сразу по вечеринкам, так как танцевальный опыт был. Какой-то подготовки особо не требовалось.
Семь лет танцевала хастл. Доросла до А-класса. Мы с партнером начали занимать какие-то места и поняли, что расти дальше некуда. Наступил ступор. Начали смотреть YouTube и увидели Вест Кост Свинг. Подумали: «Очень похоже, надо потырить фишек». Но так как с видео сделать это довольно сложно, решили поискать, у кого можно поучиться. Начали копать. А я тогда была в паре с Женей Даниловым, он очень хорошо копает. Нашел Катю Авласевич, нашел в Питере. Девять лет назад это был единственный человек в России, который танцевал Вест Кост. Пригласили ее с мастер-классами. Нас собралась группа, наверное, пять-шесть пар. Попробовали. Понравилось. Подумали: «Надо еще раз Катю позвать». Через пару недель опять позвали.
И так, Катя ездила к нам год. В начале раз в месяц, потом почаще, потом почти каждые выходные. В итоге Кате надоело, и она переехала в Москву. К этому времени я уже преподавала хастл и поняла, что мне Вест Кост нравится больше.
Месяца через три или четыре после обучения съездили во Францию, потанцевали с такими же не умеющими французами. Мы были уверены, что потрясающе танцуем Вест Кост Свинг. Они были в том же самом уверены. Мы влюбились во французов, французы влюбились в нас. Мы все влюбились в вест кост свинг и с тех пор, все…
Первый ивент был для нас маячком. Мы поняли, что хотим заниматься вест костом углубленно.
В тот момент, когда нас учила Катя, она многого не знала из того, что знает сейчас, из того что мы знаем.

Боря: То что мы учили тогда и то, что танцевали тогда, сильно отличается от того, что танцуем сегодня, как небо и земля. Это два разных танца.

Ира: Основа одна и та же, база одна и та же, но нам хватило этого, чтобы зажечься. И с тех пор мы начали учиться, я начала преподавать с Женей Кольцовым, потом мы сделали с Борей рутину и через полгода после этого начали преподавать. И вот уже шесть лет.

Боря: Шесть с половиной.

Ира: Да, больше шести лет вместе преподаем.

— Ездите по городам и весям…

Ирина: Да.

— И убиваете какого-то оленя?

Ирина: Да, олень тоже есть.

— И что это за олень такой? Зачем его надо убивать?

Боря: Олень — это не наша придумка. Это аналогия. Это то, что мы услышали от нашего дорогого друга и главного судьи Чака Брауна, который клево объясняет эту тему. Она нам понравилась и мы взяли ее с его разрешения.
В Америке это распространенная история. Ты едешь по какой-то пустынной дороге, а из леса выскакивает олень. А олень — такая зверюга, которая назад не умеет бегать. Он может бегать только вперед. Он, слыша опасность, выпрыгивает на дорогу, замирает в свете фар, и случается нечто неприятное.
Так вот, партнерша на танцполе выступает в роли этого самого оленя: когда партнер начинает делать нечто неожиданное для нее, и она, вдруг, замирает испуганно вместо того, чтобы продолжить движение. Встает как вкопанная. На этом, в принципе, танец обрывается. Если партнер хороший, он подхватит и выправит эту ситуацию, но не всегда это случается, поэтому мы регулярно пытаемся убить оленя в партнершах, чтобы танец не прекращался, чтобы девочки не боялись продолжать движение и чтобы они не боялись и не останавливались, если партнер делает что-то, чего они не ожидали.

— А что это за новая зверюга — контемп?

Ирина: Контемп — это музыка. Изначально вест кост свинг танцевался под блюзы, и до двухтысячных годов он жил практически только под блюзы.

Боря: Вест кост свинг хорош тем, что впитывает в себя разные музыкальные и танцевальные направления. В последнее время это очень ярко выражено. Но если посмотреть на историю танца, то всегда прослеживается два музыкальных направления, под который танцуют свинг. Это современная для определенного периода музыка. Например, в девяностые года: диско, плюс блюзы. Двухтысячные года: хип-хоп, плюс блюзы. Две тысячи десятый год: даб степ плюс блюзы. Сейчас: зук, кизомба, то, что немножко другое по ритмике, но очень похоже по взаимодействию, точно такое же клевое. Вест кост это все в себя впитывает. Поэтому условно мы делим всю музыку, которая существует на блюзы — нашу основу — и на контемп — современный музыкальный стиль, то, что популярно на нынешний момент. Деление очень простое. Но блюз есть всегда, блюз — это основа. Именно поэтому мы учимся его танцевать.

— Ребят, так как интервью у нас с вами проходит сразу после конкурса, не могу не спросить. Какие основные критерии отбора у Вас, как у судей?

Ирина: Есть стандартные три Т. Это — техника, тайминг и тимворк (взаимодействие). Они тоже пришли к нам из Штатов, как и вся основа.
Тайминг — это очень важно. Это самое основное, чтобы люди попадали в ритм.

Боря: Если человек танцует мимо ритма, нам необязательно на него смотреть. Он дальше не проходит.

Ирина: Следующий очень важный параметр — это техника. Делает ли он трипл степы, например.

Боря: Ведет ли партнер назад на раз.

Ирина: Трипл степы — это основа вест кост свинга. Пропуская трипел степы, ты танцуешь другое направление, другой танец. Нету того «мотора» в ногах, который должен быть.
Техника для девочки — это насколько она ждет, когда ее поведут. Или она двигается сама, перенаправляется сама, делает все сама.
Насколько плавно двигается человек, неважно кто — партнер, партнерша. Вест кост свинг — очень плавный танец, он про плавные перемещения в пространстве.
И тимворк — это взаимодействие, насколько партнеры танцуют друг с другом или каждый танцует сольно, держась за ручки. Для меня достаточно важный критерий после тайминга, это тимворк. Даже если техника немножко страдает, для меня очень важно, чтобы люди танцевали вместе.

Боря: Каждый судья вправе взвешивать кретерии по-разному. То есть, тайминг — он всегда первый. Если человек танцует мимо ритма, ни один судья не проведет его дальше.

Ирина: Если только все так же не танцуют мимо ритма)).

Боря: Все одновременно танцуют мимо ритма, ну, окей, мы выбираем лучшего из худших. Но если все танцуют в ритм, то дальше каждый судья может для себя выбрать более приоритетный критерий. Для меня это будет техника. Для Лисички это будет взаимодействие — тимворк. Кто-то, может быть, поставит музыкальность на второе место, но это, наверное, будет не очень правильно. Всегда взвешиваем, что в данный момент нужнее, и при этом вес критерия зависит от того, какую номинацию мы судим.
Например, если мы судим джек-н-джил, когда мы в отборах отдельно просуживаем партнера и партнершу, то тогда для нас важнее техника, чем взаимодействие. До финала.
В финале взаимодействие важнее, чем техника. То есть, мы уже знаем, что в финал попали люди технически правильные, которые умеют танцевать технически хорошо. Тогда мы смотрим, насколько они умеют взаимодействовать друг с другом.
Если же мы судим категорию стриктли, например, то в стриктли важнее парность танцевания, нежели техника. Там мы уже смотрим вначале на тимворк, потом на технику, а в финале — уже на музыкальность, насколько пара в принципе слышит то, что они танцуют.

Ирина: Да, все так.

— А имеет ли значение возраст, вес, наличие тяжелого танцевального прошлого в детстве для того, кто хочет/мечтает заниматься танцами, но по какой-то причине стесняется осуществить свою мечту? Может ли человек прийти с нуля и стать звездой танцпола?

Боря: Любой человек в состоянии добиться чего угодно. Человек вообще такая интересная зверушка, что при должной внутренней мотивации способен горы свернуть.
Если у человека есть внутренняя мотивация заниматься, расти, тренироваться — он способен этого достичь.
В вест косте нет ограничений. Возраст не является ограничением. Вес не является ограничением. Ограничением является только собственная мотивация и желание что-то делать.
Танец, как любое, наверное, искусство, требует нескольких вещей. Я бы сформулировал их так: помимо того, что ты должен слышать и как-то преобразовывать то, что ты слышишь, в движении, тебе еще надо делать это технически правильно. То есть, если ты хочешь достичь каких-то успехов именно в конкурсах, стать advance, all star и прочее, тебе надо нарабатывать техническую базу. Все это требует усилий, тренировок.

Ирина: Все это требует определенное количество часов потраченных в зале.

Боря: Набега такого.

Ирина: Да. Кому-то это дается проще, тому, у кого есть данные от природы. Кому-то это дается тяжелее, и тут нельзя сказать, что если вы занимаетесь, то через два года добьетесь такого-то уровня.

Боря: Нет такой определенной, фиксированной временной шкалы. Все очень индивидуально. Кто-то самородок. Мы знаем таких людей в России. Они выходят на самый высокий уровень буквально за пару лет, за год, благодаря своим способностям и готовности работать. Готовности пахать.
Кто-то тратит на это больше времени. Но то, что мы видим однозначно: любое упорство — вознаграждается. Даже те люди, которые доползают до более высоких категорий, через три года, через четыре — это люди, которые это заслужили. В Вест Косте, что круто, если ты реально стараешься над собой работать, ты обязательно выплывешь наверх. Это не такой сложный танец, чтобы в нем невозможно было подняться. Если ты натанцевал себе базу, и ты очень танцевальный, очень парный, то это обязательно увидят. И, может быть, ты не выпрямляешь коленки, как это делают более технически продвинутые ребята, но ты делаешь все в музыку, ты делаешь это вместе с партнершей, ты способен как партнер объяснить ей, что именно от нее хочешь…

Ирина: То найдутся судьи, которые проведут тебя в финал и на высокие места.

Часть вторая — Десертная....

— Выгорание и мотивация;
— Что важнее в танце: социальная составляющая или конкурсы;
— WCS как ролевая симуляция.
Уже интересно? Тогда читаем дальше интервью с Борисом Боренко и Ириной Авдеевой (Лисичкой, прим. автора).

— Бывали ли у вас депрессии на тему: перестал получать удовольствие от танцев, не занял призовое место на соревнованиях?
Когда Вы практически доделали ремонт в новой школе, произошел пожар у ваших соседей сверху, и вас затопило. Как справлялись с такими стрессами, в чем находили силы и вдохновение идти дальше?

Боря: Давай разделять. Есть желание танцевать, и оно не завязано ни на какие критерии. Ни на пожары, ни на происходящее. Это просто кайф от того, что ты двигаешься в музыку, танцуешь (в моем случае, с красивыми девчонками). Это внутренняя потребность под красивую музыку красиво двигаться.

Ира: Это когда ты не можешь не танцевать. Ты танцуешь, потому что ты не можешь этого не делать. Хотя, бывало и когда удовольствия становилось меньше, когда чувствовал, что перегораешь. Тогда делаешь перерыв, отвлекаешься на то-то другое, встречаешься с нетанцевальными друзьями, ходишь в театр, ездишь отдыхать (без танцев). И очень скоро начинает тянуть обратно, потому что танец — это движение, это жизнь, это гармония со своим телом

Боря: Это мотивация для танца в принципе. Мотивация для каких-то достижений у каждого своя. Кому-то нравится почет и уважение, которые он получает, заняв какое-то место. У нас есть такие ученики, это совершенно нормально. В человеческой природе нормально пытаться чего-то добиться и получать за это вознаграждение.

Ирина: Мне всегда очень нравится ощущение адреналина, но больше не от конкурса, где тебя оценивают конкретные 5–7 человек, а после постановки рутин. Когда ты точно знаешь, в какой момент что у тебя будет в танце. Нет момента неожиданности. Мне нравится выступать на публику, я люблю дарить, я люблю делиться тем, от чего я получаю удовольствие, не работая за места.
Я эмоционально раскрываюсь очень сильно. Я очень открыта в момент выступления и для меня это, наверное, самый большой кайф. И тоже самое работает внутри на вечеринке, когда ты ловишь одну волну c партнером, когда ты с ним делишь ощущения от музыки, когда он делится с тобой и вы находитесь на одной волне, для меня это максимум удовольствия.
Конкурсы — это немножечко другие ощущения для меня, естественно, нравится выигрывать, но я когда выхожу на конкурсы, не рассчитываю на какие-то места. Я точно знаю, если я буду рассчитывать на призовые места и не займу, я очень расстроюсь. Поэтому сразу настраиваю себя: я просто танцую по максимуму насколько я могу.
Естественно, когда ты на конкурс выходишь, ты начинаешь нервничать, ты танцуешь хуже, чем ты умеешь, ну не то, чтобы естественно, но у большинства так работает и обычно ты не очень собой доволен, в большинстве случаев. И каждый раз пытаешься станцевать лучше, чем ты можешь. Это тоже своего рода мотивация. Станцевать лучше, чем ты станцевал когда-то. Показать что ты можешь больше. Для меня это так работает.

Боря: А мне вообще наплевать на конкурсы. Я уже пережил ту стадию, когда думал о конкурсах и выступлениях. Для меня сейчас кайф в танцах. На вечеринках, когда можно потанцевать, попробовать через движение показать то, что ты слышишь, сделать это в паре. Кайф в преподавании, но не в самом факте обучения людей, а в том, что мы получаем от них взамен.
Когда ты учишь людей двигаться и видишь, насколько им это нравится, насколько они начинают ловить кайф от того, что они делают сами на танцполе. Когда ты видишь их горящие глаза, когда ты понимаешь, что к тебе пришли люди, которые совершенно ничего не умеют, которые не знакомы со своим телом, которые в жизни никогда не трогали других людей вот так вот, в закрытой позиции, не дай бог…
Когда ты видишь, как люди, преодолевая себя с твоей помощью, начинают чувствовать себя по-другому, когда у многих начинает после этого меняться жизнь, для меня вот в этом кайф. И то что мы сейчас делаем, для меня самое ценное. Мы меняем для многих людей жизнь в лучшую сторону.

Ирина: Я бы сказала, что мы делаем людей чуточку счастливее. Для меня сейчас это цель жизни. Я очень долго ее искала, пол жизни, которую прожила, пока не начала преподавать, не увидела эти горящие глаза. Не увидела, что я помогаю ученикам стать счастливее хоть немножечко. И я поняла, что скорей всего я, да, пришла сюда для этого.

Боря: Наверное, это единственная причина, по которой мы до сих пор преподаем. Потому что в какой-то момент, мы, как и все, перегораем. Да, и я когда-то расстраивался: «Вооот, конкурс, опять не занял никакого места». У меня же в жизни не было такого, чтобы я занял первое место на конкурсе, ни разу. Я участвовал в них ради того, чтобы доползти до этих самых адвансов не потому, что мне это надо, а потому что это надо для условного престижа, для галочки, потому что у нас в России, к сожалению, смотрят на регалии. В других странах ты можешь быть крутым преподавателем не имея этому подтверждения с точки зрения конкурсов.
Как это в сальсе происходит. Если ты крутой препод, то тебя все знают. А у нас, к сожалению, смотрят на это. На пойнты, на рейтинги. Мы стараемся от этого избавиться, но, пока, тяжело. Я дошел до адвансев исключительно из этих соображений. Поэтому я сейчас не выступаю дальше, для меня важнее другие вещи. У меня есть какой-то заработанный уровень, я на нем себя комфортно чувствую. Но кайф он, конечно, в другом, кайф в том, чтобы помогать людям становиться счастливее.

Ирина: И в плане школы… Ты говоришь: «Пожары, потопы…» Это как раз и есть мотивация. Для того чтобы сделать людей счастливее, чтобы дать им что-то.

Боря: Мы, собственно, никогда и не были танцевальной школой в привычном понимании. Мы, скорее, семья. Люди, которые попадают в ЛисоБорье, не чувствуют себя как ученики какой-то танцевальной школы, они чувствуют себя частью семьи, частью «ЛисоБорья». Они говорят нам об этом и пишут. Наверное, это основное наше отличие от остальных. Мы не учим просто танцевать. Мы даем людям семью, мы даем общение с другими, общность какую-то.

Ирина: обнимаааашки…

Боря: Мы кормим, в конце концов, и они сами нас кормят (улыбается).
В определенный момент учебный процесс перерастает в социальное явление, и не надо забывать об этом, мы же танцуем социальные танцы, которые придуманы для того, чтобы люди могли общаться на вечеринках. Это не то, что должно быть показано на конкурсе.
Изначальная оригинальная идея социальных танцев в том, чтобы люди могли прийти в какое-то приятное место, поболтать, потанцевать, получить от этого кайф, не напрягаясь, расслабиться, провести свободно время. То, что делают из социальных танцев показуху, делают из этого конкурсы, это в принципе неправильно. Это мотивация расти для некоторых, но основная идея здесь другая.

Ирина: Мы снимали зал пять с половиной лет, пока не поняли, что нам нужен свой дом. Зал хороший, нам он нравился, уютный, но это не то, это все равно аренда, несколько часов в неделю, а хотелось именно свой дом, свой уголок.

Боря: Куда любой танцор в любой момент времени может прийти позаниматься, потусить. Покушать или посидеть, поболтать с народом, пообщаться. Мы сделали такой дом для наших учеников. Поэтому ЛисоБорье очень открытое место в этом плане.

— Боря, у себя на страничке «В контакте» ты как-то написал: «Говорят, что можно бесконечно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на то, как танцует Лисичка! Лучшей партнерши, чем она, для меня в танцах просто нет (да простят меня все остальные)».
Скажи, пожалуйста, что именно делает Лисичку такой особенной? Чему стоит у нее поучиться другим партнершам?

Боря: Знаешь, очень тяжело найти человека, который не надоест тебе за столько лет. И с которым ты настолько сойдешься по характеру и — плюс — сойдешься по какому-то внутреннему ощущению. Для меня Лиса идеальная партнерша. Я ее очень люблю, такой хорошей танцевальной любовью. Но танец — это всегда роман между нами, потому что если нет этого внутреннего ощущения игры, флирта постоянного, то тогда это неинтересно.
Лиса — очень женственная, очень красивая. То, как она двигается в танце, для меня идеал. Она не делает слишком многого сама, она слышит партнера, она умеет украсить танец своим собственным стайлингом. Бывают партнерши, которые могут до фига чего делать и делают это, не взирая на то, что хочет от них партнер. Таких много, да. Но для меня, как для мужика, это перебор. Все-таки в социальных танцах, в парных, я веду, я требую чего от партнерши или, хотя бы, хочу… Если она меня слушается, то у нас все получится. Она может быть красивой, я дам ей для этого возможность, я буду ждать от нее что она будет красивой…. Если она не будет слушаться — у нас проблемы.

— Как в отношениях…

Боря: А танцы вообще про жизнь. Это абсолютная ролевая симуляция. Я задаю общий вектор, партнерша его украшает и переделывает так, как ей удобно. Лиса это очень клево умеет. Ни одна другая партнерша не умеет это так. Женственно, мягко, но при этом настойчиво.

Ирина: Боря сейчас говорил, а я пыталась сформулировать для себя, что мне в нем нравится как партнере, почему я шесть лет его терплю (улыбается). И пока я думала, поняла, что я ценю в нем человеческие качества. То, что характерно человеку по жизни, очень проявляется в танце. Для меня Боря — хорошая опора. Что в танцевальном плане, что в жизненном. Я рядом с ним чувствую себя безопасно и свободно. Он четко знает, чего хочет и в рамках того, что хочет, и предоставляет очень много возможностей для партнерши…

Боря: До тех пор, пока она делает то, что я хочу)))

Ирина: При этом он очень хорошо подстраивается, если я предлагаю что-то другое. И на занятиях это хорошо работает. Мы с ним обговариваем тему. Работаем с этим и этим. Приходим, я провожу разминку. Первая часть занятия у нас, как правило, посвящена технике. И я вижу, что ребятам сейчас вот это надо, прям, четко вижу, и я начинаю, не обговаривая с Борей, говорить с ними на какую-то тему. «Вот сейчас мы отрабатываем перенос веса, он должен быть таким-то и таким-то…." Боря моментально подхватывает, как будто мы обговаривали эту тему, продолжает, вливается и ведет очень гармонично. В плане подстройки — в рамках разумного, конечно — он идеальный партнер для меня.

Боря: Я думаю, что это работает и внутри пары, потому что у нас есть большое доверие друг к другу. То есть мы оба знаем, что каждый из нас делает все правильно, и мы понимаем, что даже если мы где-то расходимся между собой в комментариях, мы друг под друга подстраиваемся, потому что слушаем. Если я вижу, что Лиса ведет куда-то, значит ей надо, я всегда поддержу ее в этом. Значит, она знает, что она делает. У нас есть это доверие.

Ирина: В танцах, как в жизни.

— Если смотреть на танец как на отношения, на чем держатся ваши? На каких трех основных китах?

Боря: Доверие в первую очередь. Когда есть уверенность, что человек с тобой. Ощущение того, что он делает что-то не потому, что он хочет сделать это, и ему плевать на все остальное. А потому, что он хочет как лучше, и ты знаешь, что он хочет как лучше, и ты доверяешь ему в этом. И даже если ты с ним не согласен («Что вообще происходит, какого черта?»), все равно думаешь: «Окей, раз он это делает, значит, он знает, что он хочет, а я ему верю, значит он делает как надо». И с этого момента все хорошо.

— Получается, главное в паре: доверие, безопасность, уважение?

Ирина: Да, наверное, да.

Боря: Неееет….

Ира: Нет?

Боря: Секс… если секса в паре нет, то о чем вообще танцевать?

Ирина: Я видела разные пары, но в нашей паре работает именно эта схема…

Боря: Секс?

Ирина: Флииирт.

Боря: Шесть с половиной лет….

Ирина: Боря для меня не просто партнер, для меня он мужчина, и я воспринимаю его именно с этой точки зрения, не просто как человек-машина, которая водит меня на хорошие движения и которая правильно говорит…

Боря: Вы видели это и на классах, наверное. У нас все время диалог идет, и Лисичка — это женское начало, это мягкость, это красота…

Ирина: Если меня не разозлить неправильным трипл степом…

Боря: Лучше не злить Лисичку. Лисичка опасный лесной хищник. Моя задача очень простая. Моя задача аккумулировать процесс в целом. Смотреть, чтобы все шло как задумано, люлей давать, когда надо. Или наоборот.

Ирина: Я бы сказала, ты позитив, и ты не то чтобы развлекаешь людей…

Боря: Ну что, должен быть в паре клоун…

Ирина: Когда Бори нет на занятиях, я очень сильно упираю на технику.

Боря: А я, когда нет Лисички, устраиваю полную развлекуху. Мне говорят: «Ну что, заниматься то будем или ржать?»

Ирина: В этом плане да, мы тоже друг друга дополняем, потому что должна быть гармония в паре.